Биография С. М. Кирова | Основные даты жизни С. М. Кирова
Гибель Кирова. Факты и версии // Родина: Российский исторический иллюстрированный журнал. М.: Родина-пресс. 2005. № 3. С. 57—65.
ISSN 0235-7089
Сергей Девятов — начальник Центра по связям с прессой и общественностью ФСО России, доктор исторических наук.
Валентин Жиляев — консультант, редактор Центра по связям с прессой и общественностью ФСО России.
Сергей Зосимов — судебно-медицинский эксперт отдела криминалистической экспертизы 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ, заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук.
Виктор Колкутин — главный судебно-медицинский эксперт МО РФ, начальник 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ, профессор, полковник медицинской службы.
Татьяна Сухарникова — зав. филиалом «Музей С. М. Кирова» Государственного музея истории Санкт-Петербурга.
Более семидесяти лет страна продолжает обсуждать убийство Сергея Мироновича Кирова. Более семидесяти лет из поколения в поколение передается сомнение в том, что истина будет установлена. Правовая и юридическая инерция мышления приводила к созданию партийно-прокурорских комиссий, дополнительным проверкам, которые буквально захлебнулись в чудовищном политическом болоте лжи и фальсификаций. Только теперь, впервые за всю историю «кировского» дела, были предприняты реальные шаги по проведению объективных судебно-медицинских и криминалистических экспертиз. В декабре 2004 года по запросу Федеральной службы охраны Российской Федерации специалистами 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны РФ при содействии работников Музея С.М. Кирова и при участии сотрудников ФСО были проведены специальные исследования. Их итоги становятся достоянием широкой общественности.
Официальная версия
1 декабря 1934 года в Ленинграде, в Смольном, был убит член Президиума ЦИК СССР, член Политбюро и секретарь ЦК ВКП (б), секретарь Ленинградского обкома и горкома партии Сергей Миронович Киров. В этот день Киров выехал из своей квартиры в доме № 26/28 по улице Красных Зорь (сегодня это Каменноостровский проспект) и около 16.30 прибыл в Смольный. По центральной лестнице поднялся на третий этаж, миновал основной коридор и начал движение по левому коридору в сторону своего кабинета. В это время Киров был убит выстрелом из револьвера в затылок. На месте преступления задержали убийцу — Леонида Васильевича Николаева, у которого обнаружили револьвер системы наган образца 1895 года № 24778 выпуска 1912 года с пятью патронами, двумя стреляными гильзами в барабане и портфель с документами. В ходе следствия, кроме Николаева, по данному делу были арестованы и преданы суду еще 13 человек. 29 декабря 1934 года Военная коллегия Верховного суда СССР признала, что убийство Кирова было совершено подпольной террористической зиновьевской организацией, возглавляемой так называемым «Ленинградским центром». Все 14 подсудимых были приговорены к расстрелу.
Предварительное и судебное следствие
Сообщение о трагедии застало начальника Управления НКВД по Ленинградской области Ф.Д. Медведя на рабочем месте, в здании на Литейном проспекте, дом 4. Вместе со своим заместителем он незамедлительно прибыл в Смольный. Последовали первые приказания: перекрыть все входы и выходы Смольного, а также выслать в распоряжение Медведя не менее трех десятков оперативных сотрудников. Все находившиеся в момент убийства в здании лица были задержаны, а позже допрошены.
В 16 часов 37 минут Кирова перенесли в его кабинет, и на столе заседаний врачи продолжали оказывать ему уже бесполезную медицинскую помощь.
Кабинет Кирова в Смольном, состоящий из двух комнат, опечатали 1 декабря в 21.30. «Наложены печати: одна на двери с внутренней стороны второй комнаты кабинета, а другая на двери кабинета, выходящие в приемную».
Первый допрос по распоряжению Медведя начался в 16 часов 45 минут, уже через 15 (!) минут после выстрела: в одном из соседних с кабинетом Кирова помещений на вопросы следователя отвечала жена убийцы — Мильда Петровна Драуле*. Леонид Николаев давать показания не мог, находясь в состоянии истерического припадка, и начал что-то связно говорить только после 21.00, когда его дважды допрашивали. В этот же вечер у него на квартире по улице Батенина, 9/39, был произведен обыск и оставлена засада сотрудников НКВД.
В тот же день в 18.25 начальник Оперативного отдела НКВД СССР К.В. Паукер в кабинете И.В. Сталина на Старой площади получил указание подготовить специальный поезд для доставки партийного и государственного руководства СССР в Ленинград. Поезд «особой нормы» следовал из Москвы в Северную столицу по расписанию поезда № 2 (в наши дни это «Красная стрела»). В 10 часов 30 минут 2 декабря 1934 года состав прибыл на Московский вокзал Ленинграда. Вместе со Сталиным на перрон вышли В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, А.А. Жданов, Н.И. Ежов, А.В. Косарев и Г.Г. Ягода с группой сотрудников НКВД. Дело об убийстве Кирова принял к производству заместитель наркома внутренних дел СССР Я. С. Агранов.
Сталин активно влиял на ход предварительного следствия и судебного разбирательства по этому и всем последующим делам, связанным с убийством Кирова. Об этом свидетельствуют не только следственные материалы дела, которые он правил лично. В декабре 1934 года — январе 1935 года самыми частыми посетителями его кабинета были непосредственные исполнители сфабрикованного дела о «Ленинградском центре» — Ягода, Агранов, прокурор СССР И.А. Акулов, прокурор РСФСР А.Я. Вышинский, председатель Военной коллегии Верховного суда СССР В. В. Ульрих .
Сталин лично редактировал и проект обвинительного заключения, который был сдан в секретариат ЦК ВКП (б) 25 декабря 1934 года. Он дал установку на проведение процесса в течение двух дней и расстреле всех 14 обвиняемых. Приговор был отпечатан в Москве до начала судебного процесса, так что судьба подсудимых была предрешена. Суд был скоротечным. Закрытое заседание Военной коллегии проходило в Ленинграде с 14 часов 20 минут 28 декабря до 06 часов 40 мин. 29 декабря 1934 года (таким образом, заседание суда длилось 16 часов 20 минут). Через час после оглашения приговор был приведен в исполнение. С момента убийства не прошло и месяца.
*За 10-15 минут отыскать и привезти Драуле в Смольный вряд ли возможно, значит, она в момент убийства находилась в здании. – Ред.
Материалы проверок
В апреле 1956 года Президиум ЦК КПСС принял решение о создании комиссии для проверки обстоятельств убийства Кирова и других дел времен «культа личности». Это была первая попытка пересмотреть «кировское» дело. Все комиссии, а их было шесть, работавшие в разное время и независимо друг от друга, пришли к единому мнению, что в Ленинграде подпольной террористической троцкистско-зиновьевской организации не существовало и участники бывшей оппозиции, в том числе и лица, осужденные по делу Николаева, к убийству Кирова не причастны. Однако реабилитация 13 расстрелянных по «ленинградскому делу» последовала только в 1989 году.
Решения комиссий напрямую зависели от политической конъюнктуры. Противоречий в «кировском» деле имелось достаточно, но на них все комиссии не обратили внимания или «не имели права» работать в этом направлении. Вряд ли, к примеру, руководитель первой комиссии ЦК КПСС (1956-1957) В. М. Молотов, который был в Ленинграде вместе со Сталиным в декабре 1934 года, не знал объективной картины событий.
Охрана Смольного
До 1932 года вход в Смольный был свободным, без каких-либо пропусков. Здание, в котором размещались многие областные и городские партийные, советские, комсомольские организации и учреждения, охранялось общевойсковыми постами и сотрудниками милиции. Комендатура Смольного была укомплектована гражданскими лицами (вахтерским составом), состоящими на должностях в штабе Ленсовета. С 1933 года местная комендатура была укомплектована сотрудниками Оперативного отдела (Оперода) Полномочного представителя ОГПУ в ЛВО, общевойсковую охрану заменил комендантский дивизион ОСНАЗ войск ПП ОГПУ в ЛВО.
Более подробно организация охраны Смольного накануне декабрьской трагедии изложена в докладной записке начальника Оперативного отдела Алехина начальнику Управления НКВД по Ленинградской области Л. М. Заковскому от 12 декабря 1934 года:
«Докладываю, что до 1-го декабря 1934 года в здании Смольного помещалось свыше 15 различных учреждений и организаций, связанных с Ленсоветом и Облисполкомом; главный корпус, благодаря специальной пристройке, сообщался с прочими корпусами, и поэтому кроме 1829 человек, работающих в Смольном, здание было наводнено тысячами людей.
Характерно, что в сообщающихся с главным корпусом, в других корпусах живет свыше 160 семей частных лиц, помещается Дом Крестьянина, а в главном корпусе помещены две комиссии, по делам лишенцев и некоторые другие учреждения, с не менее нежелательными посетителями.
Дверь особого подъезда постом не охранялась и открывалась специальным ключом, экземпляры которого были розданы ряду лиц. Подъездом пользовались и технические сотрудники, а посещение кем угодно парикмахерской, помещенной в том же подъезде (на первом этаже. — Авт.), делало вообще существование особого подъезда только фикцией безопасности, лишенной всякого смысла.
Охрана Смольного состояла из 3 комиссарских постов, проверяющих пропуска, и только одного разведчика. Все прочие посты были воинскими, всего — 7, а состав караула — 23 человека. У подъезда стояли 3 поста разведки и 3 милиционера».
Добавим, что в сообщающихся с главным корпусом помещениях находилось большое количество других учреждений и организаций, в том числе... свинарник для снабжения столовых Смольного .
Вход на третий этаж был организован по партийным билетам и по специальным пропускам для беспартийных. Наблюдение за общими помещениями третьего этажа и за посетителями осуществлял пост разведки (обходной пост).
Малый коридор левого крыла третьего этажа Смольного не был отделен от общего коридора. Любой человек, попавший в помещения обкома (горкома) ВКП (б), мог беспрепятственно оказаться в районе кабинета Кирова, у входа в его приемную. За входом в приемную малый коридор перекрывала стеклянная перегородка с дверью, закрывавшаяся на ключ только в отдельных случаях. За перегородкой слева находились две двери — одна в кабинет Кирова, другая — в комнату отдыха (столовую). Эта комната отдыха часто использовалась как обеденная столовая для руководства обкома (горкома) ВКП (б), Ленсовета и облисполкома. По правую сторону был расположен выход из лифта особого подъезда. Рядом с лифтом — комната подавальщиц — «буфетная», выход на площадку лестницы, ведущей на второй и первый этажи.
Обеспечение безопасности Кирова было возложено на 4-е отделение (начальник — М.И. Котомин) Оперативного отдела (начальник отдела — А.А. Губин) УНКВД по Ленинградской области. Отделение состояло из двух частей: комендатуры Смольного и группы личной охраны. С середины 1933-го до февраля 1934 года численность личной охраны Кирова возросла с 3 до 12 человек. В это время он был избран членом Политбюро ЦК ВКП (б) и секретарем ЦК. Для сопровождения охраняемого лица во время его поездок и при следовании пешком стала выделяться автомашина с группой сотрудников Оперода (как правило, два человека). Были предприняты меры по усилению охраны Смольного с внешней стороны, у дома № 26/28 по улице Красных Зорь и помещений дачи Кирова на Каменном острове.
1 декабря 1934 года безопасность Кирова обеспечивали 4 человека из группы личной охраны и 5 сотрудников комендатуры. Отъезд охраняемого лица от дома обеспечивали два сотрудника Оперода (А.В. Смирнов и Н.М. Трусов). До Смольного Кирова сопровождали на автомобиле оперативный комиссар К. М. Паузер и сотрудник группы П.П. Лазюков, В этот день они проводили Сергея Мироновича до подъезда Смольного, но не до кабинета. В здание сотрудники группы личной охраны не вошли, что должны были сделать в соответствии со служебными обязанностями.
При подъезде к Смольному безопасность Кирова обеспечивали три сотрудника комендатуры, дежурившие с внешней стороны здания. В Смольном вождя ленинградских большевиков встретил оперативный комиссар М.В. Борисов, назначенный на эту должность 1 февраля 1934 года. С октября 1929-го он привлекался к охране Сергея Мироновича как рядовой сотрудник Оперода. В обязанности оперкомиссара входило: сопровождение охраняемого лица по Смольному, в остальное время пребывания охраняемого лица в своем кабинете он должен был находиться в приемной секретаря Н.Ф. Свешникова. Еще один сотрудник комендатуры, Н.Н. Дурейко, был дозорным третьего этажа.
Известно, что Сергей Миронович тяготился охраной. В ноябре 1934 года начальник Оперода Губин докладывал руководству, что Киров по-прежнему не разрешает охрану. Сотрудникам охраны (за исключением лиц сопровождения) были даны указания держаться от охраняемого лица подальше и не показываться на глаза. Вопрос о выделении специального комиссара для постоянной охраны Кирова так и не был решен.
Такое отношение к охране было характерно не только для Кирова. До 1 декабря 1934 года многие высшие руководители государства и партии в отдельных случаях не брали с собой охрану при поездках и передвижениях.
3 декабря 1934 года нарком внутренних дел Ягода подписал приказ: «За халатное отношение к своим обязанностям по охране государственной безопасности в Ленинграде снять с занимаемых должностей и предать суду руководство Управления НКВД по Ленинградской области».
Мильда Драуле
Драуле — пожалуй, самая закрытая фигура «кировского» дела, о которой практически ничего неизвестно. Вокруг нее сложилось невероятное количество домыслов, в основном как героине «романтического» увлечения Кирова и женщине, разбудившей в муже убийственную ревность. Достоверные сведения о жене Леонида Николаева сообщают архивные документы.
«Автобиография чл. ВКП(б) Драуле Мильды Петровны
Родилась в августе м-це 1901 года (в бывш.Петроградской губ.)
Родители мои происходят из крестьян. Отец, как младший сын своего отца, не получивший поэтому земельного надела, вынужден был с малолетства идти батрачить. 35 лет тому назад он из Латвии выехал в Россию. Все время работал у помещиков.
С 9-ти лет я тоже стала работать на помещика — пасла свиней, коров, а постарше работала в огороде и на полевых работах (бесплатно). Зимой училась. В 1916 году окончила Высш. Начальн. Учил.
По окончании школы до 1919 года работала на полевых работах.
В 1919 году работала в Волисполкоме, откуда меня вскоре командировали на Губ.[ернские] Продовольств.-Статист. Курсы, по окончании которых в течение 1920 и 1921 годов работала в распоряжении Петрогубпродкома и Стат. Бюро по определению размеров продразверстки и продналога (в Кингисеппском, Лужском и Д[етско]-Сельском уездах).
В 1921 году вернулась обратно в Волисполком, работала секретарем, потом членом В[олостного] Исполнительного] К[омитет]а, В июле 1922 года ЛужскийУком партии отозвал для работы Зав. Учраспредом. Там проработала до 1926 года. После этого по семейным обстоятельствам уехала в Ленинград — поступила на работу в Управление Связи. В 1927 году работала по переписи в Выборгском РК ВКП (б), затем на производстве на зав. «Прогресс». В 1928 году ввиду болезненного состояния ребенка пришлось работу временно оставить.
В 1929 году по предложению к-ва стала работать на ф-ке «Кр. работница» — счетоводом, потом Управделами. С 1930 по 1932 год работала учетчиком в отд. кадров обл. К-та и ЛК.
Член ВКП (б) с 1919 года.
Начиная с 1921 года все время участвовала в партработе, как член бюро ячейки или к-ва, выполняя разную организационную работу. В 1930 году была выбрана отсектором к-ва ф-ки «Кр. Работница» (работала по совместительству).
С 1921 по 1926 год принимала участие в комсомольской работе — организации сельских ячеек, член бюро к-ва, член Укома, затем товарищ председательского товарищеского суда при Укоме.
Кроме того, работала в добровольческих обществах и пр. По партпросвещению окончила норм, школу, а также маркс.-ленинский кружок.
При мне живет семья — двое детей — 6-ти и 1 1/2 лет и больные старики отец и мать (75 и 70 лет).
17/V1-33. Драуле»
А вот что писала в 1926 году младшая сестра Мильды — Ольга:
«...Так мы дожили до 1917 года. Помню, когда было голосование, то сестра говорила (она была еще несовершеннолетней), что надо голосовать за большевиков. Не знаю была ли она с этим знакома, но все же отец голосовал за большевиков... После Окт. Революции помещики не были изгнаны из своего б. поместья и оставались полными владельцами до 19 года. Только в 19 году ревком выселил помещиков. Всю вину их выселения они свалили на нашу семью, сестра тогда уже была в партии. Неделю спустя, было наступление Юденича — помещики, ютившиеся у своих защитников, всеми силами старались доказать о моей сестре белогвардейцам, которые, арестовав повезли ее на расстрел, как вдруг красные атаковали их и сестра осталась жива.... Артель, где жили мои родители, была учебным хозяйством, впоследствии и в конце 1924 года там было сокращение рабочих. В число сокращенных попал мой отец. Сокращение изменило положение. Благодаря только одному знакомому отца, ему пришлось найти избу для жилья и временно пользование огородом. Помогает родителям сестра, я. Болезненное и старческое состояние родителей не дает им возможности наняться на работу».
Поженились МильдаДрауле и Леонид Николаев в 1925 году в Луге. Известна фотография, где Мильда и Леонид рядом. Оба молоды и симпатичны. Молодожены поселились в Ленинграде в конце 1925 года в квартире матери Николаева на Лесном проспекте, 13/8, кв. 41. Здесь проживали: мать Леонида — Мария Тихоновна, 52 лет, его бабушка, Ларионова Евдокия Ларионовна —71 года, его сестра Екатерина Васильевна 28 лет с мужем Рогачевым Иваном Львовичем, 31 года, младшая сестра Анна, 19 лет, родственник Николаевых — Васильев Александр Васильевич, 52 лет.
Мать с бабушкой и младшей сестрой занимали комнату площадью 10,67 кв.м., Леонид с женой — 17,37, старшая сестра с мужем — 20,41. Васильев, «сапожник-починщик», работал и жил на кухне.
Семья Николаевых страдала от безработицы, обычное явление в Ленинграде во второй половине 1920-х годов. Более-менее стабильной была работа у матери — мойщицы (обтирщицы) трамвайного парка. С устройством на работу Мильде и ее мужу помогали родственники Николаева. В 1927 году в семье Николаевых родился первенец по имени Маркс. В сентябре 1930 года Мильда Петровна получила новую работу учетчиком в обкоме партии, затем помощником заведующего сектором кадров легкой промышленности. Остается неясным, кто протежировал Драуле. Но очевидно, что его репутации было достаточно, чтобы Мильде нашлось место в обкоме.
В 1931 году Мильда родила второго ребенка — Леонида, а семья получила трехкомнатную квартиру в новом доме на улице Батенина в Выборгском районе. На учете Мильда состояла в партийной организации Смольного. Как и все партийцы, она имела общественные нагрузки — как член бюро ячейки проверяла задолженность по партвзносам. Но ей чаще других приходилось отпрашиваться с партийных собраний, регулярно проводившихся после окончания рабочего дня:
«В Бюро К-ва ВКП(б) Смольн. От Драуле М. П. п/б № 0155606. Ввиду того, что у меня на весь день оставлен без присмотра маленький ребенок, сегодня на собрании остаться не могу. 24/111-31 г.».
26 октября 1932 года бюро партийной ячейки горкома постановило «признать непосещение учебы (политучебы. — Авт.) т. Драуле по уважительным причинам и впредь освободить ее от посещения кружка». Пожалуй, это был исключительный случай для парторганизации Смольного. Особых оснований не посещать партсобрания у Мильдыне было: как нам уже известно, Николаев и Драулежили вместе с родителями Мильды Петровны и за детьми ухаживала бабушка.
Увольнения и чистки
В апреле 1931 года Николаева приняли на работу в Ленинградский областной комитет ВКП(б) инструктором-референтом. Полгода супруги работали бок о бок в Смольном.
В сентябре 1931-го Леонида с партийной работы перевели в областной совет общества «Долой неграмотность». Это было тринадцатое его место работы, занесенное в «Трудовой список». Здесь Николаев «вытерпел» ровно год. В августе 1932 года его зачислили инспектором Инспекции цен Рабоче-Крестьянской инспекции с окладом в 250 рублей в месяц. Инспекция располагалась в Смольном. Остается неустановленным лицо, которое рекомендовало Николаева в РКИ.
Уволили супругов из Смольного почти одновременно. В августе 1933 года Николаев использовал очередной отпуск и был уволен 1 октября с формулировкой «ввиду ухода на учебу» . 23 августа Драуле командировали «для работы Зав. Группой учета УУ НКТП [Управление уполномоченного наркомата тяжелой промышленности] с окладом 275 рублей» , но сначала на временную должность инспектора с окладом 250 рублей. Только 19 января 1934 года Мильду зачислили в штат с окладом 275 рублей. Уклончивый ответ о причине ее перевода из обкома в наркомат найден в протоколе заседания партийной ячейки горкома, где вместе с товарищами Драуле проходила партийную чистку в ноябре 1933 года.
«Вопросы:
1. Какие несешь партийные нагрузки.
Ответ: Почти все время была членом бюро коллектива.
4. Почему редко посещаешь собрания.
Ответ: Из-за болезни детей.
10. Какие партийные взыскания имеешь.
Ответ: Не имею.
Прения:
Тов. Ларин. Работал с ней больше года. По производственной линии работает очень неплохо. Ее в последнее время направили работать в наркомтяжпром, где начала налаживать работу. Общественную нагрузку несла неплохо, все их выполняла. Очень выдержанна. Скромная. Достойна быть членом партии.
Тов. Карманова. Работала сначала учетчиком, потом выдвинули на пом. зав. сектором, потом почему-то осталась безработной.
Тов. Ларин (дает справку). Было сокращение штатов, из-за этого тов. Драуле и оказалась безработной».
Заметим, что решений о сокращении штатов Ленинградским городским и областным комитетами ВКП(б) в 1933 году не принималось. Причинами увольнения Николаева и перевода Драуле, по нашему мнению, явились дезертирство брата Леонида из Красной армии и арест брата Мильды за денежную растрату.
Выносили Мильде Петровне взыскания и поощрения: «поставили на вид» и вынесли выговор 13 ноября и 28 декабря 1933 года за опоздание на работу, в обоих случаях опоздание составило 3 минуты. За время работы в наркомате Драуле премировалась «в связи с выявленной за 9 месяцев экономией по адм.-хоз. расходам Управления, по канц. телеграфным расходам и телефонным переговорам, разъездам». Лично МильдаДрауле дала «экономию против установленного лимита на 49,5%» . Приказ был подписан за 4 дня до трагедии — 26 ноября 1934 года.
В Управлении наркомата Драуле приходилось брать больничные листы в связи с болезнью детей продолжительностью 13 и 4 дня в октябре и ноябре 1933 года, 4 и 3 дня в сентябре 1934-го. Очередной отпуск в августе 1934 года она провела вместе с детьми в Сестрорецке, о чем показала на следствии . Отметим, что в то же время там отдыхал и Киров...
Несмотря на арест, Мильде начислили зарплату за первую половину декабря 1934 года: 137 рублей 50 копеек. Из них был удержан подоходный налог — 4,63 рублей; на заем — 15 рублей; еще удержали 5,25 рублей «на испанских рабочих».
Уволили Драуле с работы «по сокращению штатов» — 1 января 1935 года, а 7 января заочно исключили из членов ВКП (б) «за полное отсутствие большевистской бдительности, за скрытие от партии к.р. работы своего мужа Николаева и брата последнего, дезертировавшего из рядовКр. армии для к.р. террористической деятельности, и что своим поступком Драуле скатилась в лагерь открытых врагов партии и рабочего класса».
К протоколу была приложена характеристика:
«По характеру крайне замкнута. Ни с кем в коллективе работников УУ НКТП не общалась, особенно тщательно избегала в какой бы то ни было мере касаться ее личной жизни. Драуле всегда избегала серьезных общественных нагрузок, ограничиваясь выполнением лишь мелких технических поручений. Свой отказ от партийных и общественных нагрузок Драуле неизменно мотивировала крайне болезненным состоянием и тяжелым положением семьи, что, как известно из обвинительного заключения по делу убийства т. Кирова С.М., не соответствует действительности. Это стремление отойти от круга вопросов, требующих проявления инициативы, резко подчеркивалось и в отношении ее к порученной ей работе: Пом. Зав. Сектором кадров Обкома после перехода в УУ НКТП превратилась в слабого технического секретаря, тщательно избегавшего проявления какой бы то ни было инициативы и стремившегося выполнить только то, что указывали — «от сих — до сих» и не больше. Честный и преданный член партии, живя под одной кровлей с Николаевым, не мог не обратить внимания на ряд фактов из личной жизни Николаева явно непартийного характера, вскрытых впоследствии обвинительным заключением по делу убийц С. М. Кирова, в частности — отказ Николаева от неоднократно предлагавшейся ему работы, сомнительный источник средств, даваемых со стороны Николаева семье при длительной безработице и т. д. Драуле же никому о всех этих фактах, с которыми она каждодневно сталкивалась, не заявляла и в том числе ни разу не заявляла и партийной организации УУ НКТП. Перед нами типичный отщепенец партии, сознательно избегающий серьезных поручений и отсиживающийся в ней до «лучших времен».
Основные свидетели
В Управлении ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области сохранились учетно-анкетные карточки арестованных Мильды и Ольги Петровны Драуле, а также мужа Ольги Романа Кулишера, которые проходили по «кировскому» делу.
Приводим основные пункты учетно-анкетных карточек арестованных (публикуются впервые с сокращениями):
ДраулеМильда Петровна: «Порядковый № приема —- 3640; арестована — 2/ХII 1934г.; прибыла в тюрьму—2/ХII 1934 г.; при каких документах прибыла в тюрьму — ордер СПО (секретно политический отдел. —Авт.) № 915; возраст — 1901 г.; описание одежды — черное пальто; приметы: рост — средний, цвет волос — шатенка, брови — обыкновенные, нос — тоже, особые приметы — нет; зачислен содержанием под стражей за—СПО; при обыске отобрано — квитанция 3614/вещевая 34 г. (квитанция 895/вещевая 35 г., конфисковано); подпись производившего обыск — Жаброва»*.
Драуле Ольга Петровна: «Порядковый № приема — 3770; арестована — 1/XII 1934 г.; прибыла в тюрьму — 6/XII 1934 г.; при каких документах прибыла в тюрьму — ордер № 1064; возраст — 1905 г.; чем занималась до ареста — Выборгский дом культуры, секретарь парткома и зав. клубной — методической базой; описание одежды: серое коверкотовое пальто с черным меховым воротником, черные туфли, шляпа фетровая темно-бежевая;приметы: рост — средний, цвет волос — шатенка, брови — темные, нос — нормальный, немного вздернутый; особые приметы — шрам после операции аппендицита; где проживала (последний адрес) — Ленинград, ул. Чайковского, д. № 31; зачислен содержанием под стражей за — 2 ОО (2-е отделение Оперативного отдела); при обыске отобрано — квитанция 3742/вещевая 34 г., квитанция 4293/вещевая 34 г. (от вещей отказалась), деньги (одна квитанция), ценности (одна квитанция)».
Кулишер Роман Маркович: «Порядковый № приема — 3784; арестован — 1/XII 1934 г.; прибыл в тюрьму — 6/XII 1934 г.; при каких документах прибыл в тюрьму — ордер № 1059 от 6/XII; откуда родом — гор. Киев; возраст — 1903 г.; чем занимался до ареста — Ленштамптрест, начальник планово-производственного отдела; описание одежды: черная кожаная куртка, темно-синий костюм, желтые ботинки, шапка финская кожаная коричневая с черным мехом; приметы: рост — средний, цвет волос — черный, брови — черные, нос — длинный; особые приметы — шрам от операции аппендицита и малое родимое пятно на правой стороне шеи;где проживал (последний адрес) — Ленинград, ул. Чайковского, д. №31; зачислен содержанием под стражей за — 2 ОО; при обыске отобрано — квитанция 3743/ вещевая 34 г., подпись производившего обыск — 2/XII производил Гришин».
Ольга Драуле и Кулишер были арестованы позже Мильды, хотя и в тот же день — 1 декабря. Во внутреннюю тюрьму Управления НКВД супруги прибыли 6 декабря. Еще предстоит установить, где они содержались между 1 и 6 декабря. Также необходимо выяснить роль всех троих арестованных в событиях вокруг убийства Кирова. Мильда и Ольга Драуле допрашивались 1 декабря 1934 года два раза. Милъда, как возможный очевидец, могла видеть, а значит, и рассказать об обстоятельствах рокового выстрела. Ольга и ее муж, как свидетели, могли пролить свет на взаимоотношения Кирова, Мильды и Николаева. Но свидетельские показания сестер и Кулишера не укладывались в рамки сфабрикованного официального процесса. Дело Мильды, Ольги и Кулишера было выделено в отдельное уголовное судопроизводство. Все трое были расстреляны 10 марта 1935 года.
*При оформлении карточки Драуле были допущены исправления в двух пунктах: «когда арестована» и «когда прибыла в тюрьму» – с 1 на 2 декабря 1934 г.
Результаты экспертизы
В распоряжение рабочей группы специалистов 111-го Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ были представлены предметы одежды С. М. Кирова, в которых он находился в момент убийства, а также документы (справки, акты), относящиеся к событиям 1 декабря 1934 года. Рабочая группа, исходя из официальной версии, произвела реконструкцию отдельных событий непосредственно на месте гибели Кирова в коридоре Смольного.
Исследованиями установлено, что Кирову было причинено огнестрельное пулевое одиночное слепое ранение головы с повреждением мозжечка и стволовых отделов головного мозга. Входное огнестрельное повреждение располагалось в затылочной области левее и выше затылочного бугра, направление раневого канала – сзади кпереди, справа налево, несколько сверху книзу.
На околыше фуражки Кирова, полувоенного образца, обнаружено сквозное огнестрельное пулевое повреждение. Значительная толщина околыша позволила установить направление пулевого канала – сзади кпереди, слева направо и сверху книзу под углом около 45 градусов к горизонтальной плоскости. На сгибе воротника пальто Кирова обнаружено касательное огнестрельное повреждение. Исследования также свидетельствуют, что ранение было причинено пулей, предварительно взаимодействовавшей с преградой и вследствие этого потерявшей устойчивость. Такой преградой мог явиться воротник пальто, на котором обнаружено касательное огнестрельное повреждение.
Исследование входного огнестрельного повреждения на околыше фуражки Кирова дало основания для утверждений, что оно было причинено с дистанции вне пределов действия сопутствующих продуктов выстрела – с неблизкой дистанции (для револьвера наган образца 1895 года – более 1 метра).
Реконструкция событий (в соответствии с официальной версией) позволила установить несколько теоретически возможных вариантов взаимного расположения Николаева и Кирова в момент получения последним огнестрельного ранения головы. Однако полученные при экспертном эксперименте объективные данные позволили усомниться в правильности официальной версии гибели руководителя ленинградских большевиков. Представляется наиболее вероятным, что в момент ранения Киров не находился в вертикальном положении.
При судебно-медицинском исследовании кальсон Кирова установлено, что при отсутствии следов длительной носки после последней стирки на внутренней поверхности спереди в их верхней части обнаружены значительных размеров пятна высохшей спермы.
Любовники
Настало время перейти к деликатной теме – характеру взаимоотношений Сергея Кирова и МильдыДрауле. Без сомнения, Киров знал Драуле по службе. Кстати, Сергей Миронович знал всех сотрудников аппарата обкома, помнил их по имени, отчеству и фамилии.
Слухи о причинах рокового выстрела и об интимной связи Драуле и Кирова поползли по Ленинграду уже 1 декабря с 23 часов. Такого рода «информацию» в декабре 1934 года собирали, анализировали и составляли сводки парткомы, райкомы, обком и, наконец, обобщало местное управление НКВД. Большинство из «распространителей» этих слухов были исключены из партии, некоторые арестованы или расстреляны.
Вот характерные примеры:
Коммерческая контора Д.Л.Т. «Главбух, беспартийный Хасанов говорил служащим, что т. Кирова убил Николаев за то, что С. М. Киров жил с его женой. Николаев предупреждал письменно, но Сергей Миронович не послушал, он его за это и убил».
«Кандидат в члены партии Гублер на вопрос беспартийного, за что убит тов. Киров, ответил: «Из-за баб». (На вызов в партком не явился)»
Ленинградский леспромхоз: «Ходят слухи, что Кирова убили из-за личных счетов, так как он жил с женой Николаева».
Росторговля: «...всех мучает вопрос, на какой почве произошло убийство и кто убил, причина убийства... У нас 40 человек, из них 6 чел. членов партии. 2 декабря в 10 часов были разговоры, что это на личной почве и связано с женой Николаева, с которой был знаком тов. Киров...»
Южная водопроводная станция. Степанов: «Я знаю, за что убили Кирова, я разговаривал с кухаркой Кирова, она мне сказала, что убили его из-за какой-то женщины, из-за ревности».
Такой «информации» немало – десятки и сотни сводок и сообщений. Эти слухи остается только подтвердить или опровергнуть. Первый этап экспертных исследований подтверждает предположения об интимной связи убитого и супруги убийцы. Частная жизнь неприкосновенна, но в данном случае для установления объективной истины информация о ней необходима. По иронии, принципу неприкосновенности частной жизни в декабре 1934 года последовали, пожалуй, единственный раз. Были предприняты все возможные меры, чтобы скрыть обстоятельства «кировского», по существу, «интимного» дела.
Дальнейшие исследования, возможно, потребуют пересмотра и переквалификации преступления Леонида Николаева из статьи 58, пункт 8 УК РСФСР 1926 года (теракт в отношении государственного деятеля) в статью 136 (умышленное убийство, совершенное из корысти, ревности и других низменных побуждений).
Большая чистка в Смольном
Известны более десяти сотрудников Смольного, которые стали очевидцами происшедшего или к которым Николаев обращался за пригласительным билетом во Дворец Урицкого на собрание партактива. Все они 1 декабря были допрошены, но в качестве свидетелей на судебном процессе 28 и 29 декабря 1934 года не выступали. Большинство этих людей в дальнейшем подверглись партийным взысканиям или были исключены из партии, а также освобождены от работы. Свидетели С.М. Петрашевич, В.Т. Владимиров, Е.П. Карманов, Е.Г. Шитик и А.П. Бауэр-Румянцева были исключены из партии, первые трое «за недостойную членов партии болтовню и несоблюдение элементарных для каждого члена партии, а особенно сотрудника обкома, условий конспирации, выразившейся в даче сведений о работе обкома и, в частности, о тов. Кирове – Николаеву Л., который не имел никакого отношения к обкому». Из гаража Ленсовета был уволен водитель Кирова Ф. Г. Ершов. Именно он доставил 1 декабря Сергея Мироновича в Смольный.
На партийных собраниях аппарата Смольного вопрос о событиях 1 декабря не обсуждался. Принимались лишь решения о «повышении бдительности», раздавались призывы «не шляться без дела по коридорам Смольного», запирать кабинеты и столы. Параллельно началось выявление лиц, ранее связанных с оппозицией.
7 января 1935 года бюро Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) приняло постановление «Об аппарате ОК и ГК», санкционировавшее увольнение и перевод на другую работу 79 сотрудников. Любопытно, что в этот список попали все свидетели (очевидцы) трагических событий. Таким образом, добились главного – пресекли источник распространения информации, которая могла противоречить официальной версии. Некоторые из 79 человек вскоре были арестованы или сосланы.
